Старая колыбель…

Честно говоря, ждал большего от глобального проекта «Ауыл – Ел бесігі», узаконенного пару лет назад. Особенно привлекали цели, действительно масштабные. По первоначальной идее, основной целью проекта провозглашалось улучшение качества жизни на селе, модернизация социальной среды сельских территорий, доведение их до региональных стандартов. Обещали, что по программе будет решаться ряд задач по развитию социальной и инженерной инфраструктуры сельских территорий, обеспечению доступности сельских жителей к социальным благам и государственным услугам, и в целом создания более комфортной среды проживания.

Не случайно ведь обществом эта программа была воспринята с воодушевлением, даже среди всегда осторожных сельчан активно поступали предложения по поводу реального воплощения этой программы. С тех пор выделяются десятки миллиардов для села, здесь как раз очень важно, что не сколько для стимулирования производства, а именно для современного села. То есть, программа вроде бы действует, хотя, к сожалению, по многим признакам она начинает быть похожа на те, что осуществлялись прежде. Суть проста: определяется, какие социальные объекты надо отремонтировать или построить, всё утверждается, например, на областном уровне, согласованном с республикой, и идут ремонты, начинается строительство социальных объектов, сообщает «КазахЗерно.kz». И что тут нового? В самом деле — ремонтом клубов, фапов и школ занимались и до выхода новой программы, насколько позволяли средства, конечно. А ведь в чём-то, да должно быть отличие, привлекательная изюминка «Ауыл – Ел бесігі». Пока же это улучшенное подобие исчерпанной программы развития сельских территорий, по которой работали до прошлого года включительно? А ведь многие подумали, что, наконец, дождались по-настоящему масштабных преобразований на селе, надеялись, что удастся в какой-то степени не потерять погибающие малые сёла. Но уже заметно — сегодня речи об этом не идёт

Хотя село реально может обезлюдеть при нынешних темпах оттока населения. И здесь Павлодарское Прииртышье не исключение, очень уж мало у нас сёл, буквально единицы, которые могут показать положительное сальдо миграции. И здесь мы уже гораздо хуже, если сравнивать с советскими временами, когда сёла жили полноценно, даже в малых сёлах работали переполненные детсады, были восьмилетние школы, клубы. А на центральных усадьбах вообще жизнь кипела.

Вот почему невольно напрашивается вопрос: сколько ещё нужно придумать «сельских» программ, чтобы село реально начало принимать современный вид? Пока же всё никак не можем полноценно изжить последствия политики разрушения села в 90-е годы. Тогда, надо прямо сказать, о селе и сельчанах вообще почти забыли, предварительно разорив и хозяйства и людей бездумными реформами. Как раз с тех самых 90-х годов демографическая ситуация на селе стабильно идёт вниз, жителей аулов всё меньше, а задачи сельчанам, наоборот, ставят всё более масштабные. Чего стоит требование повысить производительность труда в два с половиной раза как можно быстрее. Хотя немного добавляет оптимизма то, что сельская проблематика снова в числе актуальных во властных кабинетах.

А раз ставят новые задачи, то сверху постоянно идут новые веяния, хотя давно понятно – нам надо идти к адекватному уровню и характеру сельского труда, соответствующему XXI веку. О чем речь? Прежде всего о переходе всех производственных процессов на селе на современную технику и не менее свежие технологии. Но это не так просто, хотя бы потому, что без хорошо отлаженной подготовки кадров, без участия науки мы никак не сможем внедрять новые технологии. Чего греха таить в нашей деревне по-прежнему остро не хватает специалистов даже средней профессиональной школы, не говоря уже о высшей. Нет, что-то в последние годы делается, но сама ситуация очень медленно меняется. У кого-то появляется соблазн попытаться всё решить эдаким кавалерийским наскоком, с кондачка. Но так не бывает в действительности, особенно в консервативном селе. Не получится ограничиться быстрым решением какой-то отдельной задачи и достигнуть при этом общего успеха. Что уж говорить о такой глобальной цели, как повышение в разы производительности труда.

Жизнь это постоянно подтверждает, на глазах — реальные примеры и доказательства. По-настоящему современное сельскохозяйственное производство у нас можно встретить в трёх с небольшим десятках крупных хозяйств области. Они в своё время как-то сумели подняться и теперь развиваются. А как сделать такие примеры повсеместными?

В какой-то степени наивно, но всё-таки заинтересованно об этом говорили мне в беседе перед очередными выборами в партии «Ауыл». Партийцы, а это поголовно сельчане, считают, что мы, что бы ни говорили, а ещё сумели воссоздать даже того, что потеряли  90-е годы во время реформ. До сих пор много земли не в обороте, пастбищные угодья зачастую «гуляют», а крестьяне сетуют, что им мест для пастьбы не хватает. К примеру, всего, в Баянаульском и Майском районах, свободны примерно два миллиона гектаров. Нет того овцепоголовья, что числилось в советские времена, пустеют летние отгоны и кыстау. Почему? Аульчане считают, что важное упущение: не на всех отгонах создана необходимая инфраструктура, не созданы нормальные условия. И это только один нюанс.

Возьмём повыше, так высоко, что дальше некуда. Все понимают, что современное производство немыслимо без развития аграрной науки, но тут у нас дальше министерских приоритетов дело идёт туго. А хочется, наконец, увидеть конкретные действия, какие-то результаты? Ведь именно наука должна вплотную заняться трансфертом новых технологий и их адаптацией к нашим условиям. Кто же ещё? Об этом говорится и в высших эшелонах власти, ведь успехи всех развитых стран, в смысле развития сельского хозяйства, связаны с новыми технологиями. Они есть, используются — бери, покупай, применяй. Хоть в полеводстве, хоть в животноводстве. И нельзя вести речь просто о приобретении новой техники за рубежом, сколько в покупке или негласном заимствовании новых технологий. Это, разумеется, невозможно без обновления техники под передовые технологии.

Уже в который раз хочется привести слова одного из самых знаменитых директоров ТОО нашей области Александра Полякова, ныне покойного. «Мы никак не отойдём от устаревшей практики реализации сельскохозяйственной продукции, строящейся в основе на спекулятивной части рынка. Эта часть у нас гипертрофированна, дальше двух арифметических действий не идём. По-прежнему главное в торговых отношениях – купить у крестьян дешевле, а продать дороже. И мало кто ориентируется на перспективу».

Мне кажется, очень точно и соответствует действительности. И тогда не совсем легко понимать призывы верхов активно искать ниши на международных рынках и продвигать отечественную продукцию. Как, если у нас царствует целая отмобилизованная армия посредников. Им не надо думать о селе, о перспективах, им достаточно набить карман здесь и сейчас, потому что живут перекупщики одним днём. И цивилизованный бизнес для села остаётся понятием умозрительным. В сути их работы посредников почти ничего не меняется с лихих 90-х. Поэтому приходится подходить всё к тому же выводу: отношение к сельскому хозяйству и селу давно пора менять именно на цивилизованные. Прежде всего, пора продумать самцу стратегию изменения социальной инфраструктуры села. А для этого понадобятся новые идеи.

Возможно, подспудное понимание назревающих проблем, которые пора решать радикально, время от времени помогает власти действовать. Опять вернусь к старым программам развития села. Что-то удалось продвинуть, когда работала программа развития сельских территорий. Но идёт у нас всё это со скрипом, очень медленно, без ощущения того, что село по сути дела уже на краю терпения. Ну, хотя бы прозвучало, что развитие села – это уже не только наращивание производства сельскохозяйственной продукции, хотя от него зависит очень и очень многое, но и создание комфортных условий жизни сельчан. Конечно, это надо осмысливать через призму того, что времена сейчас другие, не 70-е или 80-е годы прошлого века, идёт век двадцать первый. Тем не менее, заезжайте в село средней руки — жизнь здесь по-прежнему идёт неспешно и архаично. Наверное, не в последнюю очередь потому, что государство, не принимая кардинальных и соответствующих обстановке мер, делает её таковой. Многие искренне считают, что село таким и должно быть. И о чём тогда можно дискутировать с подобными руководителями, если они не видят главного, предпочитая тихую и для кого-то даже уютную архаику? В результате разница между городской и сельской жизнью, особенно в части комфортности, социально-культурного развития, да что там — даже быта сельчан, остаётся слишком заметной.

После начала новой программы села, мы пока не увидели заметных свершений, всё напоминает набившее оскомину в прошлые годы латание дыр. Из года в год ставятся новые цели перед сельчанами, исходя из назревших потребностей региона или страны. В остальном — ничего не происходит, будто село и власть живут в этой жизни не вместе, а параллельно, плохо слыша и ощущая друг друга. Ну, что, скажите, изменилось в самом способе жизни сельчан, как меняются у них условиях труда, труда тяжёлого, зачастую ручного и неприятного (если речь не идёт о каком-то передовом хозяйстве). А какая разница с городом в достатке и доступе к благам цивилизации! К примеру, таким как горячая вода и центральное отопление. Да и многое другое тоже.

Да, у нас вроде бы немало было сделано в последние годы, чтобы толкнуть сельскохозяйственное производство. Но не пора ли развивать отечественное сельское хозяйство на новом, индустриально-инновационном уровне? Ведь нельзя не видеть: производство продукции села в области растёт. Но растёт ли при этом благосостояние сельчан, улучшается ли их социальное самочувствие? Вопрос, конечно, больше риторический, если учесть сальдо миграции на селе, оно остаётся отрицательным, несмотря даже на программы переселения народа с юга. Так может, немного не те ориентиры в программе взяты?

Во всяком случае, по комфорту на селе мы традиционно отстаём от передовых стран. И надо, конечно, вкладываться и в производство, и в науку, и в сельское образование, и в инфраструктуру села. Но какого села? Деревни села нового типа, возросших потребностей сельчан. Для чего, к примеру, возрождать в прежнем виде сельские клубы уровня 70-х годов прошлого столетия? Сегодняшнюю молодёжь этим не привлечёшь, социальные и бытовые условия на селе должны быть даже более привлекательными, чем в городе. А этого даже близко не видно. Так как тогда удержать людей в селе, какими посулами? Как сделать село по-настоящему современным и высоко технологичным — вот над чем надо крепко подумать. Не идти по накатанной дороге, возрождая инфраструктуру 80-х годов прошлого века, а видеть, как построили жизнь, например, лучшие в Казахстане агрофирмы, как они благоустраивают свои сёла. Значит, можно делать и так, можно и нужно. Именно этот смысл должен вкладываться в «Ауыл – Ел бесігі». И придумывать ничего не надо, опыт есть.

Когда у нас опрашивали сельчан, а происходило это, как всегда, перед выборами, мол, что им нужно для успеха, что бы они хотели видеть в новых программах, они предложили первое, что лежит на душе. Сельчане считают, что для начала неплохо бы значительно снизить для села тарифы на уголь, электроэнергию, удешевить солярку. Техническое перевооружение надо бы тоже производить не только за счёт крестьян, сделать это государственной задачей и удешевлять покупку новых образцов техники до приемлемого уровня. Ну и крестьян, как, кстати, и горожан совершенно не устраивает работа посреднических фирм и фирмочек, взявших современное село в плотное кольцо. Может, это всё неподъёмные цели? Да, их не поднять, если ничего не делать, идти по старой колее, не прижимать монополистов и многочисленных посредников. А можно подойти с государственной точки зрения, действительно предложить селу и сельчанам что-то новое.