Интервью с Евгением Ганом, президентом Союза зернопереработчиков и хлебопеков Казахстана, о развитии мукомольной промышленности и ее влиянии на развитие зернового рынка Казахстана

Как известно, Казахстан занимает лидирующее место в мире по экспорту муки. За последние годы мукомольная промышленность страны проделала огромный путь и захватила большую часть регионального рынка в Центральной Азии и Афганистане. Однако нынешние тенденции показывают, что сохранить завоеванные позиции на международном рынке муки будет нелегко с учетом растущей конкуренции со стороны соседей и изменения специфики традиционных рынков казахстанских мукомолов. Какая стратегия должна сложиться у наших производителей и в чем может помочь государство в качестве регулятора и промоутера казахстанской муки за рубежом? Каким образом развитие мукомольной промышленности влияет на развитие зернового рынка Казахстана? Как бы так поддержать отечественного производителя, чтобы при этом ничего у него не покупать?

Чтобы получить ответы на эти и другие вопросы, корреспондент газеты «КазахЗерно.kz» побеседовал с президентом Союза зернопереработчиков и хлебопеков Казахстана Евгением ГАНОМ.

 

 

 

— Мукомольная промышленность в Казахстане активно развивалась все годы независимости. В марте 2006 года на совещании работников АПК в Астане мы заявили о том, что будем продолжать завоевывать позиции по экспорту муки в мире. Признаться, я не ожидал, что мы так скоро займем первое место по этому показателю в мире. И вот уже два года подряд казахстанское мукомолье остается в лидерах. Конечно, во многом это достижение связано с падением экспорта у наших основных конкурентов — Турции и ЕС, но, с другой стороны, это связано с тем, что эти три года экспорт Казахстана активно развивался, как и, впрочем, все прошедшие десять лет подряд. Если обратиться к цифрам, то показатели роста казахстанского мукомолья радуют глаз, объемы постоянно увеличиваются и положительные тенденции роста продолжаются. И если, к примеру, 170 тысяч тонн было экспортировано в 2001 году, то сейчас объем экспорта вырос в десять раз. Я думаю, что показателей, которые росли бы такими же темпами, нет ни в одном секторе пищевой промышленности Казахстана. Я имею в виду объемы роста самого экспорта, а не производства в целом. Надо отметить, что мукомолье Казахстана в советское время ничем не отличалось от мукомольной промышленности других республик, никто не поощрял развитие этой отрасли, и мы просто удовлетворяли свои внутренние потребности, не более того. И вот такой резкий переход к экспортоориентированности, когда Казахстан со своим шестнадцатимиллионным населением занимает 17% международного рынка по муке, говорит о феномене, причем о нем заявляют представители мукомольного бизнеса во всем мире.

 

Причины такого успеха: во-первых, это высокое качество исходного материала. Зерно у нас высокого качества, и из зерна такого качества грех было бы делать плохую муку. Второй фактор — это территориальная близость экспортных рынков. Третья же причина в том, что нормативно-законодательная база в стране в период становления рынка поощряла вот такое активное развитие отрасли. То есть не было никаких административных барьеров.
 

 

 

— Наши основные рынки — это центральноазиатский регион: Узбекистан, Таджикистан, Афганистан, Туркменистан, Кыргызстан.

 

 

 

— Можно сказать, что до последнего года конкурентов-то по большому счету не было. То есть мы до конца 2007 года как-то так на конкурентов смотрели с большим снисхождением: объемы их поставок на эти рынки были несущественными и не оказывали большого влияния на наши экспортные объемы. Ситуация немного изменилась с начала 2008 года. Если мы посмотрим на развитие объемов в разрезе месяцев и определенных лет, то складывается интересная картина. Для примера сравним динамику экспорта муки в 2006 и 2008 годах. В 2006 году экспорт помесячно постоянно рос и тенденция роста была в целом стабильной. В 2008 и 2009 годах наблюдаются пики, провалы и схлесты в линии роста объемов экспорта, они говорят о том, что мукомольный экспортный рынок лихорадит. В прошлом году постановлением Правительства был введен запрет на экспорт зерна до 1 сентября. На экспорт муки запрет не вводился, но имели место административные ограничения, пришлось очень много бороться за то, чтобы экспорт муки не закрывался, и, к счастью, он полностью не был закрыт. Но период с апреля по сентябрь прошел в очень напряженном режиме, что самым существенным образом сказалось на деятельности мукомолов. А уже поведение рынка в следующем метрическом году (закупки зерна нового урожая 2008 года по достаточно высокой цене в 250 долларов) определило высокое ценовое поле не только на рынке зерна, но и по всем остальным продуктам его переработки. Полагаю, что в этом деле должна быть постоянная последовательность.

 

 

 

 

— Необходимо, чтобы цена на зерно была более или менее стабильной без резких скачков вверх или вниз. Мучной рынок по своему циклу не такой короткий, как зерновой. Зерновой рынок: контракт подписан, зерновую расписку переписали, вагоны поданы — и все это дело поехало. В мучном же рынке тебе сначала нужно купить зерно, завезти на мельницу, перемолоть его и потом только ставить на колеса. И вот эта разница все-таки сказывается. Ну как при таких ценовых скачках, когда в течение месяца зерно от 18 тысяч тенге взлетает до 30 тысяч, потом падает до 26 тысяч, можно строить экономику перерабатывающего предприятия? Это хорошо, когда мукомол приобретает зерно в процессе повышения цен на зерно, к примеру, по цене 18 тысяч. Пока ты его переработал, зерно стало 25 тысяч, и вполне понятно, что на фоне повышения ты можешь идти продавать муку. А как быть производителю, когда он купил зерно по 30 тысяч, а пока он его перерабатывал, цена упала до 25 тысяч? А покупатель будет исходить из соображений новых расценок и ожидать цены на муку в соответствии с этой ценой. То есть, по большому счету, мукомолам нужна постоянная цена.

 

 

— Тут очень многофакторная проблема. В первую очередь, мы бы очень хотели, чтобы все-таки информативность рынка была намного больше. Понимаете, вся беда на нашем рынке в том, что как только проходит какая-то информация о том, что кто-то покупает какой-то большой объем зерна по какой-то цене, рынок мгновенно реагирует на это в сторону повышения. Рынок имеет потенциал стать более рыночным, мягко говоря, и более информированным. Ну, допустим, вот такой простой пример: в августе прошлого года мы открыто говорили о том, что высокая закупочная цена на зерно это, конечно, хорошо, но цена в 250 долларов за тонну продержится недолго и потом будет намного ниже, примерно в пределах 180-210 долларов. Что, собственно говоря, и произошло. Понятное дело, заплатив 250 долларов за тонну, мы так помогли крестьянину. Труженик села получил достойное вознаграждение за свой труд, и никто не против этого. Но тут надо быть последовательным. Если в самом начале мы подняли планку, то надо понимать, что все остальные звенья — продукты переработки такого зерна — будут выше этой планки. Соответственно вся экономика — как внутренняя, так и внешняя — будет построена на этой цепочке. И поэтому вся наша экспортная деятельность будет связана с этой точкой отсчета. Думаю, что опыт прошлого года нас чему-то научил, и мы бы хотели, чтобы цена на зерно в этом году определялась более взвешенно, чтобы мы могли планомерно строить нашу деятельность. Согласитесь, что если бы изначальная цена была ниже, то и перепады в цене были бы намного ниже. Мы предлагали ценовой коридор где-то в районе 205-208 долларов за тонну, и эта средняя цена могла бы действовать намного дольше и эффективнее для страны.

 

 

 

— Конечно. Я не думаю, что такая цена очень сильно повлияла бы на умы и настроения. До прошлого года я и сам говорил, что цена на казахстанское зерно определялась ценой пшеницы на черноморском бассейне минус, грубо говоря, доставка. То есть чуда не может быть, и мы сообщающиеся сосуды мировой зерновой системы. А в прошлом году получилось так, что мы работали по своим принципам и своим рыночным законам, то есть наш рынок закрылся. Цена на казахстанское зерно внутри страны была намного выше, чем рыночная цена зерна в России и Украине. Причем эта разница доходила до 60 долларов. Естественно, что и казахстанская мука торговалась минимум на 60 долларов выше. Это и привело к тому, что мы стали терять наши экспортные объемы. Поэтому у нас весь метрический год проходил под знаком борьбы за внешние рынки. Нам удалось все-таки увеличить объемы экспорта по сравнению с 2007 годом, но внешний спрос был еще больше. Этим и воспользовались наши конкуренты.
 

Я приведу цифры по нашим конкурентам из России и, прежде всего, мукомолам Алтайского края. Только по сравнению с 2007 годом их объем продаж за рубеж увеличился более чем на 230 тысяч тонн. Эти цифры, конечно же, несопоставимы с нашими показателями. Тут надо отметить, что мы в десять раз меньше по населению, чем Россия, но экспортируем в десять раз больше муки, чем северный сосед. Иными словами, на жителя Казахстана производство муки в сто раз больше, нежели этот показатель в России. Однако российский экспорт муки в прошлом году вырос более чем в два раза, причем у алтайского региона экспортный показатель увеличился в три раза. Надо отметить, что их экспорт вырос именно в отношении наших традиционных рынков — Узбекистана, Таджикистана. Получается, что их рыночная доля выросла именно из-за того объема в 200 тысяч тонн, который мы могли бы продать, но не смогли из-за ценового фактора. Конечно же, в Монголии мы не могли бы соперничать достаточно эффективно, поскольку Алтайский край ближе в транспортном отношении. По качеству наша мука лучше, но в данном случае ценовая разница может быть терпимой в 3-5 долларов, но не более. В условиях экономического и продовольственного кризиса деньги считают все, и те же наши постоянные потребители покупают валку, т.е. смешивают мешок казахстанской и мешок российской муки и что-то среднее из этого делают для того, чтобы накормить свой народ.

— В 2005 году, когда готовилось правительственное постановление по кластерному развитию секторов экономики, мы вышли с инициативой, чтобы зернопереработка тоже вошла в этот список, была приоритетной. Потом, когда постановление было принято, мы сформировали свое видение кластерного развития нашего сектора. Под этим мы понимали большее взаимодействие государства и бизнеса. Мы говорили о том, что на тот момент мы имели объемы в 532 тысячи тонн на экспорт и готовы увеличить эти объемы до 1,5 миллиона тонн, что позже и произошло. То есть мы свои обязательства выполнили, но идеология была в том, чтобы не только бизнес продвигал свой товар за рубежом, но и государство активизировало свою политику в продвижении казахстанской муки, вплоть до мер протекционизма на внешних рынках. Мы бы очень хотели, чтобы те мероприятия, которые были положены в основу этого постановления, заработали. Здесь имеется в виду активизация дипломатического корпуса и торговых представительств Казахстана за рубежом, а также проведение жесткой линии в международных переговорах по продаже не только зерна, но и муки. Также среди активных мер могла бы значиться поддержка поставок казахстанской муки на уровне межправительственных соглашений и гуманитарных поставок муки. Инструмент гуманитарных поставок муки на деле является, по словам международных экспертов, выстиланием ковровой дорожки для последующего экспорта. То есть потенциального покупателя мы приучаем к нашему товару и даем ему попробовать его. Это бесплатно, но идет в качестве раскрутки товара. И, в принципе, мы даже не говорили о прямых субсидиях или каких-либо деньгах. Все эти вещи практически бесплатны, они не требуют каких-либо серьезных затрат, поэтому надо, на наш взгляд, к этому повернуться лицом.

{truepic id=471 align=left}— Какой вы видите взаимосвязь между экспортом зерна и экспортом муки?

— Здесь стоит подчеркнуть, что мы не против экспорта зерна. Наоборот, Казахстан со своим высококачественным зерном всегда будет экспортером, и этот имидж уже наработан. Но мы же говорим о том, чтобы плавно перейти от имиджа экспортера сырья к имиджу экспортера продукции с высокой добавленной стоимостью. Здесь государство могло бы играть роль третейского судьи. На сегодняшний день, на наш взгляд, мукомолы являются локомотивами АПК. В прошлом году мукомолы выкупили у производителей зерна 5,2-5,3 миллиона тонн зерна. Причем половину переработали и оставили внутри страны для внутренних потребностей, а половину с высокой добавленной стоимостью экспортировали. Получается, мукомолы — самый большой экспортер зерна. А сейчас давайте представим, что этого экспорта не было бы. Куда бы тогда делось это зерно? Ушло бы по бросовым ценам на международных и внутреннем рынках. Получается, что эти громадные закупки, которые делают мукомолы, позволяют и АПК развиваться стабильно. Но если бы 2,5 миллиона тонн зерна не будут проданы и останутся в резерве с большими переходящими остатками или пойдут по бросовым ценам, то в недалеком будущем сельхозтоваропроизводителям придется сокращать свое производство. Получается, мукомолье на сегодняшний день не только локомотив АПК, но и его заложник: мы не можем тормозить на ходу.

Если говорить о взаимосвязи мукомольной промышленности и зернового рынка, нужно отметить, что уровни экспорта зерна и муки в настоящее время уже стали сопоставимы и были равны по данным прошлого года, и поэтому нам надо решить, где расставлять акценты. Но если смотреть по заработанным деньгам, то, понятное дело, мукомолы для страны заработали больше. Сейчас нужно государству решать, что тут более приоритетно. Если сейчас приоритетней продавать зерно, то надо провести встречу и послать сигнал мукомолам, что статус-кво меняется.

Также наблюдается такой феномен, что традиционные рынки казахстанского зерна и сбыта муки начинают пересекаться и в какой-то мере это создает проблемы, поскольку страны-получатели нашей продукции начинают предпочитать покупать зерно для того, чтобы перерабатывать его у себя в стране.

Государство сейчас настаивает на проведении политики глубокой переработки зерна. Поэтому, коль скоро мы хотим быть индустриально-инновационной страной и экспортировать продукты переработки, то, конечно же, вполне понятно, что и сухая пшеничная клейковина, и пшеничный крахмал найдут свое место, и эти производства нужно развивать. Однако, прежде чем подходить к массовому развитию такого производства, стоит более четко изучить опыт АО Биохим и посмотреть, почему предприятие, которое было построено в 2006 году, имеет большие проблемы с выходом на полную мощность.

Макароны также могут быть очень интересным продуктом для производства. Казахстанская пшеница высокостекловидная, макароны из нее получаются хорошие. Надо было бы, конечно, взять на производство твердую пшеницу, чтобы повысить исходное качество сырья и соответственно, продукта. Здесь у нас есть очень интересная особенность рынка в том, что Казахстан в основном импортирует макароны премиум-класса, а экспортирует макароны эконом-класса. А вообще рынок макаронных изделий очень динамичен и очень быстро развивается, увеличивается в разы за несколько лет. Подтверждение этому — введение за последние три года трех больших линий по производству макаронных изделий в Костанае, Желаеве (ЗКО) и в АО Цесна-Астык (г. Астана). Иными словами, есть немереное поле деятельности.

{truepic id=472 align=left}— А по объему экспорта муки у вас есть какие-либо прогнозы на будущее?

— Мы считаем, что по при государственной поддержке и правильном позиционировании товара можем выйти на объемы продаж минимум 2,5 миллиона тонн муки за рубеж. А при развитии тенденции роста Казахстан сможет экспортировать ежегодно 3-3,2 миллиона тонн муки. Это было бы хорошим подспорьем и для АПК, и для экономики республики.

— Европа перегружена своей мукой, она тоже большой экспортер муки. Наша мука лучше по качеству, в этом мы убедились, когда возили нашу муку на выставку Зеленая неделя в Берлине в 2006 году. Немцы нашу муку высоко оценили и выразили готовность обсуждать цены. Но пока я был бы осторожен в своих ожиданиях в отношении этого рынка, поскольку Европа будет очень сильно защищать свой рынок, несмотря на то, что наша мука является лидером по качеству среди аналогичной продукции в мире.

Лет через десять Индия и Китай обещают нам подарить один миллиард жителей. При этом перерабатывающие мощности мукомольной промышленности этих стран уже на пределе, сокращаются их пахотные земли из-за урбанизации. Интенсивное земледелие также не сможет помочь им в решении проблем увеличения спроса, поскольку навряд ли урожайность там может быть больше, чем в Европе. В Китае и Индии параллельно росту населения будет происходить и изменение культуры питания. Если Китай скоро перейдет от массового потребления риса к увеличенному потреблению хлеба, то просто-напросто потребности мирового зернового рынка должны сильно измениться. Это громадный потенциальный рынок сбыта. Другое дело, что уже сегодня мы, понимая это, должны выстраивать нашу долгосрочную политику в сотрудничестве с этим регионом. Будет это мука или зерно — уже второй вопрос, все будет зависеть от того, как мы преподнесем эту тему.

С другой стороны, сегодня мы играем роль гаранта продовольственной безопасности центральноазиатского региона. У таджиков, по нашим оценкам, каждая вторая лепешка — из казахстанской муки, а у узбеков — каждая пятая. Если Казахстан сократит поставки муки в эти страны, то у них возникнут большие проблемы в продовольствии. Российские производители не смогут одномоментно заполнить столь огромную нишу объемов, они просто не готовы для этого. У них для этого не подготовлены ни мощности, ни контракты, ни логистика в полной мере. Поэтому вопрос о роли Казахстана в качестве гаранта продовольственных стран региона на будущие 10-15 лет сейчас и поднимать не стоит.

К сожалению, темпы увеличения экспорта казахстанской муки в настоящий момент отрицательные, несмотря на его абсолютный рост. Вот, к примеру, в 2007 году рост экспорта муки составил 29% по сравнению с 2006 годом, а в 2008 году рост составил 24%. Получается, что сама динамика является отрицательной. Некоторые могут сказать, что мы достигли потолка. Но судя по тому, что российские экспортеры продали в прошлом году на 200 тысяч тонн больше, потенциал роста у нас еще есть.

— Качество зерна, производимого в любой стране, напрямую зависит от агротехнологий, качества посевного материала, уровня послеуборочных режимов обработки, складирования и прочих факторов. Я думаю, что на сегодняшний день вся эта производственная цепочка имеет право на совершенствование. Но не считаю, что на такую высококачественную пшеницу в мире будет очень большой спрос. Вполне понятно, что определенная ниша для зерна с клейковиной 32-35% на международном рынке будет, но спрос на такие объемы высокопротеиновой пшеницы может оказаться невысоким, он не перекроет наши потенциальные возможности производства зерна. Мы еще в 2005 году говорили, что наряду с дискуссией о диверсификации зернопроизводства в Казахстане уже давно пора говорить о диверсификации целевого использования выращенного зерна. Вполне понятно, что высокобелковое зерно будет всегда иметь свой сегмент на рынке. Другое дело, что необходимо посчитать потенциальные рынки сбыта и объемы продукции. Рынок зерна среднего качества должен насыщать внутренний рынок переработки, производства макаронных изделий. Зерно же низкого качества необходимо для животноводства. Очень важно понимать, как должен развиваться каждый сегмент зернового рынка.

{truepic id=467 align=left}— Какое отношение сейчас у мукомолов к товарным биржам?

— Я убеждал мукомолов повернуться к товарным биржам лицом, но пока, несмотря на то что наши мукомолы не работают на полной мощности, особой активности они не проявили. Считаю, мы еще психологически не готовы к товарным биржам. Я не думаю, что такие площадки будут панацеями от всех бед и что операции должны проводиться только через нее. На мой взгляд, на сегодняшний день должна существовать смешанная форма торговых отношений. Но как раз товарная биржа должна убедить всех участников рынка, что активная работа через нее позволяет развивать свои объемы продаж. Тогда не надо будет никого туда за уши притягивать, участники рынка сами туда пойдут. В то же время биржа должна быть ценовым ориентиром. К примеру, хоть мы не продаем на американских и европейских биржах, но ориентируемся на их цены и фьючерсы и для нас это является показателем для развития зернового рынка. Наша биржа должна быть, конечно, не регулятором, но, по крайней мере, психологическим ориентиром так же, как и закупочная цена АО Продкорпорация. К примеру, в прошлом году Продкорпорация начала закупать зерно по 250 долларов за тонну и создала такое мнение на рынке, что реальная цена на зерно должна быть намного выше.

— Вряд ли, так как, кроме неплохого урожая в России и Украине, у этих стран есть большие переходящие остатки зерна. Возможно, порты в Украине в апреле-мае освободятся, если будут работать в таком же режиме, как и в прошлом году.

— В Казахстане очень мало мукомолов, которые не имеют своей земли. У нас работают большие агрохолдинги, в составе которых есть мельницы. Но это, я бы сказал, не самый лучший вариант. Потому что тогда может доминировать такое мнение, что именно зерно, которое производит агрохолдинг, должно перерабатываться на его мукомольных мощностях. Лучше, когда качество зерна для помола определяет не сельхозтоваропроизводитель, а мельник, который знает своего потребителя и спрос на рынке. Те же мукомолы, которые имеют собственные посевные площади, не могут в достаточной степени обеспечить себя сырьем, и им приходится его докупать. Конечно же, сейчас отсутствие оборотных средств из-за известных экономических трудностей рождает проблемы наряду с загвоздками сбыта продукции мукомолов.

— Думаю, что опыт прошлого года многому научил участников рынка и повторения пройденных ошибок уже не будет, поскольку нельзя развивать рынок в ущерб одной группе его участников. Должен быть баланс интересов, чтобы и сельхозтоваропроизводитель остался с прибылью, и все остальные цепочки добавленных стоимостей работали точно так же. Кстати, мукомолье в данный момент находится в плачевном состоянии с точки зрения прибыльности бизнеса, и не секрет, что многие собственники мельничных мощностей с удовольствием бы вышли из бизнеса. За декаду с 10 по 20 июля в этом году мы проэкспортировали объемы порядка 30 тысяч тонн, а, по нашим прогнозам, должно было быть минимум 50 тысяч, это большой спад. Падение экспортных объемов наблюдается и сейчас. По большому счету, если мельничные мощности в Казахстане будут ориентированы на внутренний рынок, то они будут загружены на 25-30%.

{truepic id=476 align=left}— Сейчас многие говорят об изменениях структур питания. Насколько новые тенденции в питании населения будут влиять на внутренний рынок?

— С повышением благосостояния населения потребление хлеба уменьшается. Люди предпочитают есть больше мяса и макаронных изделий, это общемировые тенденции и феномен изменения культуры питания. Для меня же проблема видится сейчас в том, что мы до сих пор психологически, как за последнюю соломинку, держимся за администрирование цены на формовой хлеб. Точка зрения строгого регулирования цены на хлеб, конечно, имеет право на существование, но Казахстан за годы независимости стал экономически самодостаточной страной. Уровень доходов нашего населения резко увеличился, это первое. Кроме того, продовольственная корзина среднестатистического казахстанца — это далеко не корзина образца 90-х годов. Конечно же, есть социально не защищенные слои населения, но эта группа будет всегда, так как социальное неравенство неизбежно. Вопрос в том, чтобы смотреть на решение проблем их проживания на достойном уровне не только с точки зрения хлеба, но и в целом потребительской корзины, поскольку они не питаются только хлебом. Извините за крамольный вопрос, но почему именно хлеб является объектом ценового ограничения? Неужели пенсионер, который получает маленькую пенсию, не имеет права купить себе маленький кусочек колбаски? Это, наверное, не совсем честно по отношению к людям, которые всю жизнь проработали на страну, а имеют право только на дешевый хлеб. Между тем затраты на компенсации на хлеб могли бы быть мизерными. Они не влияют на экономику любого среднестатистического казахстанца и не изменяют экономику страны в целом, даже если будут выделяться какие-либо субсидии. К примеру, две трети бюджета министерства сельского хозяйства США выплачивается на компенсацию малоимущим слоям населения на продовольственные товары. И по сути, это дотация американскому сельхозтоваропроизводителю, так как после получения компенсации малоимущие американцы идут и покупают продукты питания. Хлеб должен стоить ровно столько, сколько он стоит, по моему твердому убеждению. Не надо дотировать хлебопроизводителей, можно оказывать адресную поддержку малоимущим слоям населения. А ведь именно администрирование ценообразования привело к тому, что у нас бедный ассортимент хлеба в стране.

---

Капиза НУРТАЕВА 

---