В минувшую среду состоялось заключительное заседание суда по делу о клевете в отношении агентства «Казах-Зерно». На днях адвокаты получили приговор с мотивировочной частью. К глубокому сожалению, нужно признать, что решение суда было более чем неожиданным.
Судья, оставив без рассмотрения исковые требования «Ак бидай терминал» (председатель правления Рафаиль Равильевич Галямов) на основании частного обвинения, присудил год условно Сергею Букатову. Букатов является членом руководящей партии «Нур Отан», сотрудничал с нашим агентством на правах независимого журналиста, не был связан с агентством договорными обязательствами, естественно, не имеет никакого отношения к тем статьям, которые так задели руководство терминала, и представил в зале суда веские доказательства. Которые, впрочем, не были учтены при вынесении приговора.
Тем временем, оппонент ИА «Казах-Зерно» — «Ак бидай терминал» (председатель правления Рафаиль Равильевич Галямов), похоже, знал о судебном решении заранее. Во-первых, об этом говорит тот факт, что пакет с жалобой частного обвинения подбросили под дверь чужого офиса. Если б ее не обнаружила техничка «Казах-Зерно», мы ничего не знали бы о процессе, за что дополнительно нас могли наказать. К тому же, еще 1 декабря под статьей «Пираты просятся на рею» от 3 июня этого года, опубликованной на сайте, был размещен весьма любопытный комментарий. Некто «Читатель» написал пост следующего содержания: «Дорогой псевдоним Лия Стрик! Полноценный судебный приговор вынесен, и что? Пираты оказались вовсе не пиратами, а вполне законопослушными гражданами. Так кого же вздернуть на рее?». Отправлено с электронного ящика [email protected]. Это ящик терминала на популярном почтовом сервисе.
Текст судебного обвинения звучал как приговор свободе прессы.
« …Букатова признать виновным в совершении преступления, предусмотренного статьей 129, части третьей, и назначить по данной статье один год ограничения свободы. Меру пресечения Букатову в виде подписки о невыезде оставить прежней до вступления приговора в законную силу. Срок наказания Букатову исчислять с момента постановки в УКУИС. Наложить на Букатова следующие ограничения: не менять постоянного места жительства, работы без уведомления уголовно-исполнительной инспекции. Обязать Букатова в течение 10 суток с момента вступления приговора в законную силу явиться в УИИ Петропавловска. Исковые требования АО «Ак бидай терминал» оставить без рассмотрения. Приговор может быть обжалован в 15-дневный срок в областной суд».
Сам Сергей Букатов продолжает настаивать на своей невиновности и говорит о том, что в зале суда привел как минимум четыре веских довода в свою пользу.
— Сегодня я стою перед фактом: мне попросту закрыли рот, отстранили от работы. Вот уж где, действительно, пострадала репутация. Я сотрудничал с редакцией для поддержания собственного реноме. Теперь я попросту лишен всякой возможности осуществлять свою деятельность дальше. Меня просто раздавили данным решением. Я не могу работать.
Коллега Сергея Букатова известный в области журналист Виктор Мирошниченко находит ситуацию нелепой.
— В то время, когда финансовая полиция предлагает платить реальные деньги за сообщения о фактах коррупции, человеку присуждают год условно, якобы за то, что он оклеветал госпредприятие-монополиста. Журналист не имеет право на ошибку, но распространение заведомо ложных сведений очень трудно доказуемо.
Вся мотивировочная часть судебного решения базируется на заключении филолога С. М. Блатовой, которая по заказу «Ак бидай терминала» (председатель правления Рафаиль Равильевич Галямов) отыскала в 9 статьях, опубликованных на сайте kazakh-zerno.kz, клеветнические сведения. Как уже писалось, наше информагентство обратилось за помощью к зарубежным лингвистам, и они охотно согласились помочь, усмотрев в заключении Блатовой явную ангажированность, а при детальном рассмотрении ее работы и откровенную небрежность и просто не уверенное владение предметом.
Вот выдержки из заключения кандидата филологических наук, старшего преподавателя кафедры русского языка и лингводидактики ОмГПУ Е. Ю. Виданова:
«Знакомство с заключением С. М. Блатовой позволяет сделать некоторые выводы и оформить их в виде указаний на неточности, связанные с неверной интерпретацией речевого материала, так и нарушения процедуры лингвистического исследования…»
«Заключение выполнялось в области литературы, а не лингвистики. Отметим, что объекты исследования в литературе и лингвистике существенно отличаются…»
«В список литературы включен Большой толковый словарь Д. Н. Ушакова… Полагаем, что ориентироваться при выполнении языкового анализа современного текста на словарь, работа по составлению которого началась в 20-е годы ХХ века, недостойно квалификации специалиста-лингвиста…»
«И подобного рода неточностей, ошибочных суждений в исследуемом тексте заключения достаточно много, в своем заключении мы привели только некоторые из них, однако уже и это позволяет нам сделать вывод, во-первых, о недостаточной квалификации специалиста С. М. Блатовой в области лингвистических исследований, во-вторых, о том, что выводы, полученные специалистом С. М. Блатовой и изложенные в тексте ее заключения, в своей массе недостоверны и нуждаются в уточнении и перепроверке, что может быть сделано только в условиях комиссионной экспертизы».
На последнее как раз и рассчитывали наши юристы: что суд примет во внимание заключение компетентного специалиста и назначит экспертизу. Но этого не произошло. И вот состоялось. Даже маститые юристы в области защиты свободы слова не припомнят такого инцидента — чтобы по статье «Клевета» давали ограничение или лишение свободы.
Адвокат Северо-Казахстанской коллегии адвокатов Вадим Наумов говорит о том, что вся обвинительная часть построена на предположениях, что категорически недопустимо при вынесении приговора.
— Первое, что хотелось бы отметить, нарушен принцип рассмотрения категории дел частного обвинения. Отдан необоснованный приоритет стороне частного обвинения при оценке представленных документов судом. В частности, при наличии равнозначных заключений специалистов в области филологии, принято во внимание исключительно заключение специалиста частного обвинителя. И посчитал недостоверными доказательствами, представленные стороной защиты заключения, одно из которых было подготовлено учителем высшей категории, второе — лингвистом из России. Отказывая в рассмотрении последнего, суд сослался необоснованно на Минскую конвенцию. В данном случае работала бы данная конвенция только в том случае, если бы заключение нами испрашивалось в порядке Минской конвенции. Но в нашем случае заключение специалисты давали на основании запроса частных лиц, поэтому в этом конкретном случае конвенция не работает. Мы могли вполне поехать с материалами суда в Омск и забрать заключение лично. Суд ссылается на Минскую конвенцию, при этом не указывается ни один пункт международного соглашения, который бы здесь был бы применим, — говорит Наумов.
— Теперь о том, что наш лингвист не имеет ученой степени. Во-первых, и по специалисту обвинения до последнего не был представлен ни один документ. Суд опять довольно дилетантски ссылается на отсутствие ученой степени у нашего специалиста и не приводит ни одну норму закона, которая обязывала бы иметь ученую степень специалисту при даче заключения. Ну что это такое?! Мы коллегиально изучали этот вопрос. И были уверены на сто процентов, что это никак не повлияет на решение суда. Тем не менее, судья базирует всю мотивировочную часть на заключении специалиста обвинения, просто проигнорировав наших филологов. Вот такой «обыгрыш» заключений специалистов судом позволил выйти на такой приговор. Потому что если бы наши заключения были приняты, а судья обязана была их принять, то такого приговора не было, поскольку не был доказан факт клеветнических высказываний, — продолжает юрист.
— Но главное, я считаю, в приговоре слишком много субъективной оценки суда, какие-то предположения, домыслы… Что категорически запрещено уголовно-процессуальным законодательством. Ни один приговор, как говорит уголовно-процессуальный закон, не может строиться на предположениях. А суд в своей мотивировочной части высказывает слишком много предположений. Например, о разрозненной книге приказов в ТОО «Казах Зерно». Ни один закон не регламентирует обязанность вести делопроизводство на предприятии, тем более, если речь идет о частной структуре, которая вправе вести свою деятельность по своему усмотрению. И как можно вменять в вину отсутствие того, чего не существует в природе?! И трактовать это как не представление доказательств?! Ни единого доказательства обвинение не представило о том, что Букатов действительно работал редактором. Но его посчитали таковым по неизвестным причинам. Мало того, его еще обвинили в распространении заведомо ложной информации, при том, что редактор ну никак не может быть распространителем информации. Плюс ко всему ТОО «Казах Зерно» назвало фамилию человека, который на тот момент фактически был редактором газеты. Как можно не принять во внимание этот момент и выйти на Букатова, который полностью опроверг свою причастность к обвинению?! Еще один важный юридический оборот — на момент распространения клеветы подсудимый должен знать, быть уверенным на сто процентов, что это не так и говорить об этом. Ни Букатов, ни авторы этих статей не могли догадываться, что их материалы не соответствуют действительности. Они руководствовались заключениями официальных органов, выступлениями официальных лиц.
По мнению специалиста Фонда «Адил соз» Зауре Жумалиевой, речь идет не только об уголовном преследовании в отношении журналиста, но и фактическом запрете на профессию.
— Мы все прекрасно понимаем, что журналист, сидящий под подпиской о невыезде, который каждый свой шаг должен согласовывать с инспектором, по сути, лишен возможности работать. Мы знаем Сергея Букатова как маркетингового исследователя, участника многих зерновых форумов, в том числе международных. Безвыездная работа дома сделает его работу невозможной.
Юрист Александр Карпов, представлявший интересы ИА «Казах-Зерно» в суде, описывает произошедшее в зале заседаний с присущей адвокату скрупулезностью, и перечисляет все «промахи» правосудия:
— Нельзя сказать, что я был сильно удивлен таким решением. Годы судебной практики научили не надеяться на то, что суд всегда будет беспристрастным. Но, когда обвиняют человека, который ни коим образом не причастен к делу, и должным образом доказал это в ходе заседания, — это нонсенс. Во-первых, диспозиция статьи о клевете не предполагает, что можно обвинить главного редактора. Здесь нужно искать человека, который конкретно участвовал в распространении клеветнических сведений. Этого стороне обвинения сделать не удалось, а суд, так сказать, «нашел крайнего», в чем, по-моему, поступил крайне неожиданно. Теперь о самой формулировке клеветнических действий. Она предполагает заведомость преступления. То есть, чтобы обвинить человека в клевете, истцу нужно доказать то, что человек знал о правде и распространил ложные сведения умышленно, чего наши оппоненты сделать не смогли, — говорит юрист.
— Что касается подрыва деятельности терминала, на этот факт особенно обращалось внимание суда. Как нам удалось выяснить, в 2010 году клиентами терминала были всего лишь две компании. На момент выхода статей и после них клиентская база выросла до 15 предприятий. Так о каком срыве деятельности может идти речь?! К тому же агентству вменялось в вину, что очернив деятельность терминала, оно говорило о коррупционных преступлениях. При этом фигурировал сам терминал, но никак не конкретные лица. По факту в обсуждаемых публикациях говорилось о коррупционных схемах. А как можно обвинить в коррупционном преступлении юридическое лицо? — рассказал нашему корреспонденту Карпов.
— Бесспорным доказательством правоты всех статей является заключение Агентства по защите конкуренции. Государственный антимонопольный орган вслед за журналистами обнаружил в действиях терминала антиконкуретные действия, лоббирование частных интересов. И, что самое интересное, это заключение никем не оспорено на сегодняшний день, то есть имеет юридическую силу. Как говорилось ранее, жалоба терминала базировалась на лингвистическом заключении 9 статей «Казах-Зерно», в которых были найдены порочащие честь и достоинства сведения. Журналисты «Казах-Зерно» спросили мнение других экспертов о своих статьях, в том числе экспертов зарубежных. Все они сошлись во мнении, что заключение, представленное юристом терминала, — ангажированное. А некоторые из филологов — российских и казахстанских — согласились помочь независимому СМИ и написали свои заключения по рассматриваемым статьям. Они были представлены суду и были равнозначны заключению истца. Однако судом при вынесении приговора, видимо, учтено только заключение терминала, — сказал в завершение юрист.
Сегодня журналисты «Казах-Зерно» готовятся провести у здания городского суда митинг в поддержку независимого журналиста. О чем подали соответствующее заявление в акимат Петропавловска. На плакатах журналистов размещена надпись: «Пока в АПК Казахстана нет правды и открытости, он обречен на неудачи, а попытки открыть занавес — подсудны» — такая надпись уже неделю размещена на шапке сайта «Казах-Зерно». В том числе плакаты будут украшать лозунги: «Нам закрыли рот!», «Год условно вместо премии за сообщение о фактах коррупции», «Закройте журналисту рот, чтоб счастлив был «галямовых» род», и другие.
Саша Бло
Газета «КазахЗерно.kz»
с автором можно связаться по адресу:
[email protected]
