Меры по стабилизации цены на хлеб, предложенные Минсельхозом, может, и снижают социальную напряженность, но вредят развитию рыночных отношений, считает президент Союза мукомолов Казахстана.
Об этом и о других перекосах политики, проводимой в АПК страны, корреспондент издания «КазахЗерно.kz» беседует с президентом Союза мукомолов Казахстана Евгением Ганом.
— Евгений Альбертович, мы с вами последний раз беседовали, что называется с колес. Вы только приехали из министерства, подписав меморандум, и бросили в сердцах, что хлеб теперь будет стоить дешевле фуража. Как изменилось Ваше мнение к навязанному отрасли документу?
— Когда в 2010 году Минсельхозом меморандум был внедрен, тогда сказали, что это временная разовая мера для закрытия проблемы, но никак ни системная мера для решения вопросов внутри страны. В таком виде, по-моему, она могла работать. Но у нас считается, что запретительные меры всегда более эффективны, потому что они действуют наиболее оперативно. Но ведь последствия другие, и в это никто не пытается вдуматься. Если смотреть на оболочку — все красиво: выделено 1,3 миллиона тонн зерна, зерно это будет поставляться по дешевой, льготной цене, получаться из него будет льготная мука, из нее будет производиться льготный хлеб. И все будут довольны, то есть чисто внешне все хорошо, но когда начинаешь смотреть, что стоит за этой красотой, то там выплывают нюансы, и они совсем не в пользу благих намерений.
— Журналистами нашего издания тоже изучалась ситуация, и ее анализ сводится, в том числе, к выводу: а есть ли проблема? Неужели дела в нашей стране настолько плохи, что мы должны отпускать хлеб по заниженным ценам, и, простите за игру слов, ценой рентабельности всей отрасли?
— Есть ли проблема — совершенно верно. Ваши коллеги очень четко сформулировали. То есть во имя чего — во имя цены на хлеб? Нужно тогда подумать о том, сколько у нас на сегодняшний день малоимущих?
— По представлениям Минсельхоза, исходя из объема дотационного зерна, — 65%.
— Некогда МСХ выводило конкретную цифру. Для того, чтобы компенсировать повышение цен на хлеб, нужно от 6 до 8 миллиардов тенге в год. Давайте проведем простой расчет. Продкорпорация сейчас продает зерно согласно меморандуму по 28 тысяч, при том, что на улице цена на это зерно сейчас — 40. Образовавшуюся разницу в 12 тысяч умножаем на миллион триста, получается порядка 15 миллиардов тенге. Это и есть реальная цена вопроса. Сумма, как видите, выходит намного больше, если бы решили вопрос социально.
Выскажу крамольную мысль, но, думаю, наше государство уже достаточно экономически развито и институты развиты соответствующие. Поэтому пора бы уже переходить от заботы о народе к заботе о человеке. Давайте уже смотреть персонифицировано на каждого: что ему действительно надо. То есть, я думаю, если б таже Продкорпорация внесла бы посильный вклад в развитие института социальных карт, и этот институт бы заработал, вопрос был бы решен. То есть мы сразу увидели реальную картину, и перед принятием каждой новой инициативы думали: «А нужно ли это делать?».
— Тем не менее, вот они — грабли.
— Да, мы подписали этот документ. В нем указывается, что цена на льготное зерно не будет превышать 28 тысяч за тонну. Но это отпускная цена элеватора. И далеко не всегда элеватор и переработчик — это одно и то же. Да, есть у нас такие случаи, когда переработчики имеют большие емкости, они совпадают с территорией элеватора, и получается только внутреннее перемещение, которое, грубо говоря, равно нулю. А как быть, если переработчик будет в Караганде, а зерно ему дадут на севере Казахстана?
Кроме того, второй вопрос. Написано: «продовольственная пшеница», а качество ее не проговаривается. У нас уже так сложилось: чтобы получить хорошую муку, необходимо зерно с клейковиной 26, а шлют с клейковиной 23. Возникает вопрос: «А хочешь ли ты ее?». И следующий вопрос еще более риторический: «Что нужно сделать, чтобы на этом элеваторе ты ее все-таки получил?».
{truepic id=473 align=right}Следуем далее. Установили выход муки 75%. С точки зрения технологии — да, теоретически 75% мельница может давать. Но у нас сейчас на мельницах так, что мы получаем высший сорт, первый и второй сорт. То есть высшего там больше 60% ну никак не получается. Тогда нужно делать так — брать муку первого сорта, заменять мукой высшего сорта — комбинировать одним словом. Но это только первое.
Второе — забирают все отруби, а точнее, жестко фиксируют цены на выходной продукт. Посчитали многие мельники, и те, кто умеют правильно считать, пришли к выводу, что участие в этой программе ведет, мягко говоря, к разорению. Этот бизнес становится откровенно убыточным. Прибыль 4-5 тенге на килограмме — зачем?
— В 2010 году, насколько мы помним, «воздуха» мукомолам давали больше?
— Да. Удешевлялось 65% выхода и отруби оставлялись на предприятии целиком. Это позволяло выживать, и за счет того, что часть муки оставалась на предприятии, можно было получать маломальскую прибыль.
— Но нас уверяют, что условия идентичны 2010-му?
— Я бы не хотел этот момент комментировать, скажу лишь одно: поначалу условия участия в программе мукомольных предприятий оговаривались в одном ключе, потом они почему-то поменялись.
— На каком этапе?
— На каком этапе и почему, я не знаю, и не хотел бы это комментировать… Ну понятно, что отруби забирают, потому что в этом году проблема и с кормами. Животноводам помогать нужно. Это понятно, но мы договаривались о том, что отруби будут отпускаться по фиксированной цене — 15 тенге. Но, я уверен, что в регионах эту цену переутвердили в размере 10 тенге.
— Кстати, о политике в регионах. Меморандум не утвердил какого-то единого подхода. Условия работы участников программы, по сообщениям наших корреспондентов, варьируются. Причем в одной и той же области. Одному оператору понижают планку выхода муки, второму отдают все отруби…
— В моем понимании условия меморандума образца 2010 года были более льготными, нежели нынешнего. Хотя, я повторюсь, и тот меморандум, и этот — они не ведут к развитию или даже к сохранению отрасли как таковой. Мы, решая сиюминутную задачу сохранения цены на хлеб, открываем множество других. Мы на протяжении трех лет гордо заявляем, что цена на хлеб в стране сохраняет стабильность, при любых внешних колебаниях рынка. Но я боюсь, что мы придем к ситуации 2006 года, когда искусственное сдерживание цены на хлеб привело к тому, что в республике мукомолы вынуждены были резко поднимать эту цену чуть не в два раза. Почему это произошло? Потому что, понятное дело, инфляционную составляющую никто не отменял, согласитесь! Электроэнергия растет, и за последние два года этот рост составил около 70%, транспортировка этой энергии выросла в тех же пределах. Ж/д тарифы выросли порядка 60%. За хранение — порядка 25%, зарплата опять же, то же должна расти, и она выросла в районе 16%. То есть все вот эти составляющие, они же ложатся в калькуляцию. Я понимаю, что в прямом переводе нельзя говорить о том, что мука, учитывая все эти факторы, выросла на пять там или десять процентов. Все это предмет более чем скрупулезного изучения. Но о том, что их нельзя не брать в расчет, — просто попустительство.
— По заявлениям некоторых, в себестоимости булки хлеба сырьевая составляющая занимает около трети?
— Мы, конечно, курируем деятельность несколько иного рода, но могу сказать, что при современных технологиях эта доля на порядок выше. Я бы сказал, стоимость сырья в производстве хлеба, в зависимости от качества продукции, сегодня занимает от 35 до 50 процентов.
— Наверняка есть и еще факторы, «откусывающие» от дешевой булки?
— Все мы сейчас в преддверии большого события — передачи всего парка вагонов в КазТемирТранс, оно будет сопровождаться повышением. На сколько — на 10 или 15 процентов, этого мы пока не знаем, но что это будет — уже однозначно. Это обязательно сейчас ляжет в калькуляцию социального хлеба. И эти затраты никто не считал.
Еще один момент — с 1 января у нас, как заведено, повышаются все коммунальные услуги. И это тоже никто не просчитывал, утверждая программу на весь год. Поэтому я еще раз говорю, как временная мера меморандумы нужны, а если подходить системно, то тут уже требуется и системный вопрос.
— Можно ли посчитать убыток от сдерживающих мер для каждого фермера, мукомола, пекаря?
— Немножко не моя тема, я не хотел бы в нее влезать. Это может быть больше задача Зернового союза, Союза фермеров. Они более компетентны. А в целом, понятное дело, что год тяжелый. Я разделяю точку зрения ведомственного министерства в том, что зерна достаточно и для внутренней потребности нам будет хватать его всегда. Другое дело, я считаю, чем раньше мы перейдем к чисто рыночным методам ценообразования на зерно, тем спокойнее будет фермерам, добывающим это зерно, тем спокойнее будет нам — на нем работающим.
Сегодня есть такие бредовые заявления о том, что если мы отпустим сейчас цены на хлеб, то он будет стоить 200 тенге, или другие какие-то фантастические суммы называются. Да ничего подобного! Мы же видим, что сегодня рынок муки практически копирует зерновой рынок: упала цена на зерно — вслед пошла вниз и цена на зерно. И наши исследования говорят об этом, и данные Казагромаркетинга. Поэтому здесь нечего бояться. Скажу еще, что и в среде пекарей наличествует конкуренция, которая сама по себе отрегулирует цены. Может быть, она и не достаточна, но тому есть порождающие сами себя причины.
Отрасль просто на сегодняшний день абсолютно инвестиционно не привлекательна. Кто будет вкладывать деньги в развитие производства, которое завтра ограничат в цене? А если она будет развиваться в чисто конкурентной среде, уверяю вас, полки в магазинах будут ломиться от ассортимента, а это приведет, в любом случае, к снижению цены. И это также будет мощным толчком для повышения качества хлеба. Того самого вкусного хлеба, который сейчас далеко не всегда найдешь.
— Последний тезис, наверняка, можно считать Вашим видением всей политики в отрасли?
— Конечно. Ну вот давайте проведем такую параллель. Цена на булку у нас такая же, как в приграничных районах России. Но у них хлеб, откровенно, хороший. Там пекарям дали сейчас развиваться. Ассортимент больше, качество лучше. Почему житель Казахстана не достоин такого хлеба?
— Что Вы думаете насчет объема льготного зерна — 1,3 миллиона тонн, не много ли?
— У нас есть опыт десятого года, когда получилось так, что не все зерно выбрали. Там ведь проблема у пекарей началась — далеко не всегда хотели показывать реальный объем хлеба, потому что отказывались участвовать в меморандумовской программе. Поэтому насчет объема, достаточен ли он или велик, пока что говорить рано.
— Да, и о нежелании. Уже сейчас мы слышим от мукомолов, распробовавших реальный «вкус» удешевленного хлеба, — месяц-другой и, если все так и останется, будем отказываться от участия.
— А их никто и не заставляет…
— Правда?
— Ну, давайте разберемся, меморандум, как сказано в одной из его пунктов, «не является договорным обязательством и выражает намерения сторон». Но понятное дело, что административный ресурс будет использован. Будем называть вещи своими именами. И все зависит от его давления. Ясно, что на акиматы будут давить, чтобы это все безусловно выполнялось. Они, в свою очередь, также будут принимать свои меры.
Беседовал Виктор Буднин
Газета «КазахЗерно.kz»
с автором можно связаться по адресу:
[email protected]
