Павлодарская область – это место, где в юго-восточной части области тянутся ленточные боры. Это благодатные места, и люди отсюда выходят особенные, хотя в последние десять лет лесам, находящимся теперь в ведении природного резервата «Ертис орманы», крайне не везёт с директорами, присылаемыми сверху один за другим.
Собкор «КазахЗерно.kz» уже писал, что в Павлодарской области произошёл очередной скандал, связанный с государственным природным резерватом «Ертис орманы». Опять хищения, опять непорядки с лесной деятельностью, опять отстранение от должности руководителя резервата, по-моему, это уже шестая отставка за последние 10 лет. Все – по отрицательным мотивам.
В некоторых кругах прокатился слух – мол, проклятое это кресло – директора лесного резервата, несчастье оно приносит. И мне сразу вспомнился совсем другой пример – земной путь человека, положившего всю жизнь на служение любимому делу. Кстати, долгое время он руководил этим предприятием, правда, называлось оно по-другому – Чалдайский мехлесхоз. Речь об известнейшем среди лесоводов и руководителей прошлых лет человеке, талантливом руководителе Каримжане Мухаметжановиче Апсаликове, которого, к сожалению, уже нет рядом с нами. Он почти два десятка лет возглавлял Чалдайский мехлесхоз, а в общей сложности отдал лесному делу 43 года своей жизни.
Думается, стоит рассказать об этом человеке в качестве примера для будущих руководителей резервата, да и вообще как о человеке, оставившем в лесном хозяйстве Казахстана глубокий след. Покопался в старых блокнотах, многое вспомнилось со слов самого Каримжана Мухаметжановича, с которым мы по работе встречались в своё время довольно часто.
…Лес Каримжан узнал с раннего детства, потому что рос в селе Ребриха Алтайского края – в лесном местечке, живописно расположенном между двумя притоками Оби. Там, как и у нас, тоже тянется реликтовый ленточный бор. Так уж случилось, что уже в отроческие годы Каримжан потерял родителей, рано пришлось начинать самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Его трудовая биография началась в 1955 году, на чалдайской земле, в затерянном среди леса селе Сугур Степного лесничества. Помнится, в нашей беседе один из старейших работников Чалдайского мехлесхоза Николай Сергеевич Собцов так и запомнил первые шаги Апсаликова: прицепщик, лесоруб, помощник лесничего…
Жизнь Каримжана в Чалдае, как и многих его сверстников, начиналась с познания азов лесоводческой профессии, и дело у молодого лесовода спорилось. Наделённый от природы недюжинной силой, не по годам крепкий юноша, мог дать фору любому из опытных лесорубов. Тем более что основным инструментом для работы была двуручная пила о 178 зубьях, да топор. Трелевали лес на быках, а на вывозке древесины работали такие мастодонты, как дребезжащие всеми своими железными потрохами «ЗИС-5». Во главе лесничества стоял в то время лесник С.М. Омарбаев, а бригадиром лесорубов – Л. Прокопенко, кавалер ордена Ленина. Он и другие опытные лесоводы оказались первыми учителями молодого лесовода. Учили не только управляться с пилой, но, прежде всего, любить лес. Оберегать его, приумножать лесные богатства. Жили дружно, 25 сугурскимх семей были как одна – вместе и в праздники и в будни. Всегда дружили с россиянами из соседнего Ключевского лесничества. Бегали туда на молодёжные посиделки, к девчатам. И вообще, в Ключах бывали гораздо чаще, чем, к примеру, в Щербактах. Может быть, поэтому всё казахское население чалдайских сёл говорило по-русски совершенно без акцента. А сам Каримжан Мухаметжанович неоднократно говорил, что чалдайцы с россиянами связаны лесом теснее, чем всеми существующими договорами и декларациями сильных мира сего.
Я помню, потому что довелось присутствовать, как широко, по инициативе директора лесхоза К. Апсаликова, отмечалось 250-летие присоединения Казахстана к России, на праздник пригласили соседей из России. Гуляли целый день на живописной поляне посреди бора. Очень душевно получилось. И Апсаликов был поначалу сильно обижен, когда после распада СССР россияне первыми очертили свою границу 70-метровой просекой. Хотя, хочешь-не хочешь, а ленточный бор останется общей и взаимосвязанной биологической структурой. Объединяющей, а не разъединяющей.
В 1959 году Каримжана назначили лесничим, тогда же он поступил в Боровской лесной техникум Кокчетавской области. В то время довольно остро почувствовал недостаток специальных лесных знаний. Организованное ещё в царское время, это учебное заведение традиционно готовило грамотных специалистов старшего и среднего звена. Уже с середины 60-х годов прошлого века Апсаликов продолжил образование в Казахском сельхозинституте, на факультете лесного хозяйства. Здоровье по-прежнему не подводило, поэтому, как повелось, на всех праздничных мероприятиях Каримжан играючи управлялся с двухпудовыми гирями, любил по старинке подержать топор, оживающий в руках мастера.
Шестидесятые и начало семидесятых годов запомнились Апсаликову большой работой по закладке лесозащитных полос, противостоящих ветровой эрозии, особенно свирепствовавшей в Щербактинском районе после бездумной распашки целинных земель. Такие полосы высаживались на наиболее опасных направлениях по всей Павлодарской области. Они до сих пор растут и приносят пользу. А тогда Каримжану Мухаметжановичу пришлось возглавить эту работу, кстати, к тому времени он уже был директором Лебяжинской лесомелиоративной станции. Здесь трудился около 11 лет, после чего вернулся в родной Чалдай – уже директором местного мехлесхоза. Самого крупного в республике.
Вспоминая те годы, Апсаликов неизменно испытывал ностальгические чувства, до самого последнего дня своей жизни. Наверное, прежде всего, потому, что лесоводам в то время довелось заниматься более свойственным им делом – разведением и охраной леса. Не было такой нагрузки на лес, каковой она стала впоследствии, вплоть до начала двухтысячных годов. Проводили в основном санитарные рубки и рубки ухода, промышленные заготовки не поощрялись. Хотя мой отец, руководивший районом с начала 80-х годов, вспоминал неоценимую заслугу Апсаликова в том, что он для спасения скота в годы бескормицы после неурожаев, оперативно наладил в лесхозе производство хвойных гранул. Очень помогал местным колхозам и совхозам пиломатериалом, что позволило ускорить капитальное строительство в районе.
И уже в начале восьмидесятых, как признавался сам Каримжан Мухаметжанович в наших беседах, отношение к чалдайскому лесу изменилось в худшую сторону. Несмотря на протесты учёных-экологов, лесоводов, здесь вовсю начали вести промышленную заготовку древесины. Сколько раз из-за этого выкручивали руки директору мехлесхоза, сегодня даже трудно сказать. Давали план и, скрипя зубами от бессилия что-то изменить, этот план приходилось выполнять. На протесты не обращали внимания, оправдывая всё это варварство государственными интересами. В результате, уже через полтора десятилетия, спелого леса (старше 90 лет) здесь почти не осталось. Позже Каримжан Мухаметжанович с болью взирал, как уже в годы независимости его любимый бор, считающийся одним из основных регуляторов экологии нашего региона, стал объектом наживы для «новых казахов».
А тогда, в начале восьмидесятых годов, Апсаликову часто приходилось переступать через себя. С одной стороны, он не прекращал борьбы за сокращение или прекращение порубок, с другой, кровь из носу, должен быть обеспечить выполнение плана. И в конце восьмидесятых годов в министерских кабинетах, наверное, одумались и снизили план заготовки древесины в десять раз. Хотя непоправимый вред лесу уже был нанесён, и Апсаликов, как никто другой, понимал это. До конца своих дней он не переставал повторять, что вся деятельность в лесу должна вестись под строгим государственным контролем. При этом упор надо делать на лесовосстановительные работы и охрану леса. Повторю, 43 года отдал Каримжан Мухаметжанович лесному делу, имеет звание заслуженного лесовода республики, был делегатом республиканских и всесоюзных съездов лесоводов. В последние годы своей трудовой биографии Каримжан Мухаметжанович работал в областном департаменте лесного, охотничьего и рыбного хозяйства.
Что он оставил после себя в Чалдае? Отлаженную к тому времени систему охраны леса, сохранённый животный мир лесной зоны. Здесь строились даже рукотворные водоёмы. За годы деятельности К.М. Апсаликова высажено 28 тысяч гектаров саженцев сосны, это миллионы деревьев, которые зеленеют сегодня. Был отличный питомник (сейчас их два), неплохая техническая база. Кроме того – с десяток социальных объектов, вплоть до пекарни. А ещё он оставил в Чалдае своё сердце. Навсегда. И упокоился он здесь же, на своей родине, рядом с любимым бором…
Вот такие люди становились в былые времена директорами лесохозяйственных предприятий. Где их найти теперь? Почему руководить столь ответственным делом то и дело направляют из столицы, как минимум, случайных людей, уходящих, как правило, по отрицательным мотивам? И разорвётся ли, наконец, этот порочный круг, хотя бы ради памяти о таких людях как Каримжан Мухаметжанович Апсаликов…
